Альтернатива для грешников - Страница 35

— Панкратов приказал сдать их следователям, которые начали расследование, — пояснил он.

— Так нельзя, командир, — сказал Петрашку. Он и Хонинов были старшими по званию, — мы должны все довести до конца.

— До какого конца? — нахмурился Михалыч. — Хотите, чтобы нас обвинили в том, что мы подбросили фальшивку в квартиру Скрибенко?

— Значит, вы не хотите узнать, кто убил наших ребят? — не выдержал Петрашку.

— Хочу, — тихо ответил подполковник, — и обязательно найду. Но в рамках закона. — Он взял пачку фотографий и положил их в карман вместе с актом, помолчав, наконец сказал:

— Шувалов еще ничего не рассказал. Давайте его послушаем.

— У меня никаких особенных новостей нет. — Я старался не смотреть на подполковника. В этот момент мне казалось, что и он начал какую-то игру. — Я нашел Леньку Свиридова, и он мне рассказал о Метелиной все, что знал. Типичная стерва, получающая одновременно деньги с обеих сторон. И с нас, и с бандитов.

Оказалось, у нее был еще один источник. Когда она работала в «Метрополе», то была еще и информатором ФСБ. Она сдала группу Коробкова несколько дней назад, — продолжал я, — но точный адрес назвала только вчера ночью. И сразу нам поручили выехать на задание.

— Все правильно, — кивнул подполковник, я так и думал, — Мы не поняли, почему он так думал, но никто не решился ничего спросить.

— Ты сдал деньги? — спросил Михалыч у Аракелова.

— Как вы сказали. Все оформили точно.

— А что у нас по Липатову?

— Ничего существенного установить не удалось, — развел руками Петрашку, — в Кабинет Министров я не ездил, вы не разрешили. А по его записной книжке я ничего не мог установить, хотя есть несколько громких фамилий. Видимо, там записаны их прямые телефоны. Если вдруг захотим позвонить кому-нибудь из них — сумеем это сделать довольно быстро, — пошутил он.

Звягинцев посмотрел на нас всех. Словно спрашивая себя, можно ли нам доверять. А потом наконец сказал:

— У нас, ребята, не только смерть наших товарищей. И не только это дело. У нас все гораздо хуже. Среди нас оказался сука, который выдает все наши действия.

Вот на этот раз мы не выдержали. Загалдели, зашумели, закричали все разом. А потом так же разом успокоились, глядя друг на друга. Мерзкое это чувство, подлое. Подозревать самых близких товарищей, которые твою спину прикрывают, когда ты на бандитов идешь. Мы сидели и смотрели друг на друга. И мне почему-то казалось, что больше всего смотрят на меня. Но, может, это мне только, казалось и у других были похожие чувства.

— Кто? — спросил Сергей Хонинов. Михалыч молчал.

— Он просто уйдет из нашей группы, — предложил Хонинов, — мы его не тронем и ничего не скажем. Пусть прямо сейчас встанет и уйдет, пока его не назвали. — У всех были немного виноватые лица. Но все остались сидеть.

Подполковник Звягинцев, капитан Хонинов, капитан Петрашку, старший лейтенант Маслаков, старший лейтенант Дятлов, лейтенант Бессонов и лейтенант Аракелов.

Кто из них предатель? Я себя, конечно, не считаю, я знаю, что я не Иуда. Но кто-то из них. Я с ними работаю уже столько лет. Участвовал в стольких операциях. Неужели кто-то из них может предать?

Видимо, так считали и все остальные. Но все молчали. И тогда подполковник сказал:

— Я очень хотел бы ошибиться. О фотографиях знали только мы. Сегодня, когда я докладывал генералу Панкратову, я ничего не сказал ему о них. Он сам спросил насчет фотографий. А у него в кабинете сидел заместитель министра, который и сообщил ему про фотографии.

Такого никто не ожидал.

— Поэтому теперь мы будем действовать по-другому, — продолжил подполковник, — три человека поедут на встречу с Шурыгиным. А остальные будут сидеть в этой комнате и не выходить, пока мы не вернемся.

Только так мы можем гарантировать, что никто не узнает о том, что мы едем к Шурыгину, если не предупредили раньше. На этот раз все посмотрели на Петрашку. Он разозлился.

— Мы были все вместе, — прохрипел он, — никто не выходил из комнаты и никуда не звонил.

— Очень хорошо, — кивнул Михалыч, — значит, у нас есть гарантии. И мы можем ехать к Шурыгину. Кто поедет?

— Выбирайте вы, командир, — рассудительно сказал Петрашку.

— Поедут трое. Я, Петрашку и… — он помолчал. В какой-то мере любая названная фамилия служила маленькой гарантией непричастности. И он назвал мою фамилию. — Шувалов единственный среди нас, чье отсутствие не зависело от него.

Это я послал его провожать журналистку. У остальных такое время было. У всех.

— Тогда почему вы выбрали Иона? — не удержался Хонинов.

— Мне нужен кто-нибудь, кто сумеет набить морду Шурыгину, если он будет артачиться, а лучше Петрашку этого никто не сделает. Никуда не выходить, — продолжал Михалыч, — даже если захотите в туалет, делайте все в банки. Или в ту вазу. Но гарантируйте мне молчание, пока я не достану Шурыгина. Может, это наш последний шанс.

В этот момент опять зазвонил проклятый телефон. Я уже начинаю его бояться. Все смотрели на телефон, не решаясь взять трубку.

— Возьмите трубку, — разрешил Михалыч, и Дятлов поднял трубку.

— Да, — сказал он деревянным голосом. Потом, выслушав говорившего, сообщил:

— Это из больницы, кто-то дважды звонил, интересовался здоровьем раненого.

— Черт возьми, — нахмурился Михалыч, — мы забыли об этом раненом. Мы заедем в больницу, — он повернулся, чтобы первым выйти из кабинета.

— Товарищ подполковник, — окликнул его Хонинов. Тот обернулся. — Насчет ваз вы серьезны сказали, или нам все-таки можно ходить по двое в туалет?